25.08.2006 Костан Зарян Статья опубликована в номере №2 (5).
Комментариев:0 Средняя оценка:5/5

Выдающийся армянский писатель Костан Зарян заинтересовался этой темой еще в 1920-х годах. Важными вехами стали: его лекция в Бостоне в 1944 году, курс лекций в Американском университете в Бейруте в 1952–1954 гг. и публикация в журнале “Советакан арвест” (№4-5 1967 г .), переизданная в 1999 г . в сборнике “Наватомар” под редакцией Юрия Хачатряна.

ՈՒՇԱԴՐՈՒԹՅՈՒՆ:
Վերևում ներկայացված է Լեոնարդո Դա Վինչիի ձեռագրերից մեկը: ԼՈՒՅՍ ԱՇԽԱՐՀ-ը նկատեց, որ դա հայելային պատկերով գրված հայերեն է: Նկարահանվեց այդ ձեռագիրը հակառակ հայելայինով և ստացվեց ուղղիղ հայերենով գրված գրություն: Դա Վինչիի նկարներից շատերի վրա նույնպես հայերեն գրություններ են գրված հակառակ կողմից, որ ընթերցվում է հայերեն , եթե հայելու մեջ է արտացոլվում: Փորձեք կարդալ ձեռագիրը: Դժվար է կարդացվում, բայց հստակ երևում են հայերեն տառերն ու բառերը:
Այսպիսով Դա Վինչին հայ է և առջևում շատ գաղտնիքներ կբացվեն կապված նրա հայ լինելու մեջ: Ս. ՔԻՐԵՄԻԴՋՅԱՆ

1.

[…] Леонардо да Винчи признают самой цельной личностью эпохи Возрождения. Несмотря на многочисленные сохранившиеся до наших дней творения, он остается самым загадочным, таинственным человеком своего века. Кажется, он хорошо известен, благодаря своим картинам, рукописям, тысячам позднейших исследований, между тем на каждом шагу он ускользает от нас, подобно непостижимой улыбке на устах его Моны Лизы.

Историк, исследователь никогда не могут быть уверены в своих выводах о нем. Оценка его картин, сам факт их подлинности многие годы остаются предметом споров. Его чертежи, о которых осталось столько упоминаний, полностью исчезли или испорчены ненадлежащим хранением. Его скульптуры потеряны или разрушены. Построенные каналы, возведенные стены забыты и даже не упоминаются. О многочисленных его путешествиях никому толком ничего неизвестно.

Воистину загадочный человек Леонардо да Винчи.

2.

И вот возникает любопытный для нас вопрос: бывал ли Леонардо в Армении, как он сам уверяет? Ряд историков, исследовавших проблему — Рихтер, Мак-Корти, Стржиговский, Клементе Фузаро — в этом не сомневаются. Другие, в основном итальянцы, будучи не совсем беспристрастными, категорически отрицают факт путешествия, ставя его в ряд других художественных вымыслов Леонардо.

Прежде чем самим попробовать ответить на вопрос, надо обратиться к судьбе рукописей художника.

Такой серьезный и заслуживающий доверия свидетель, как секретарь кардинала Арагона Антонио де Беатис сообщает, что при посещении художника в Клу, видел у него несчетное множество томов с записями на простонародном языке. Сам Леонардо говорит о 120 своих записных книжках, из которых, к несчастью, до нас дошла лишь половина, да и то далеко не в идеальном состоянии.

Франческо Мельци, которому Леонардо завещал свои рукописи, перевез их к себе в Милан. Через сорок семь лет известный художник и знаменитый автор “Жизнеописаний” Вазари видел и листал эти рукописи в доме у Мельци. Однако уже в то время большая их часть была разделена — Вазари рассказывает об одном миланском художнике, который выбрал для приобретения записки об искусстве.

Сразу после смерти Мельци началось безжалостное расточительство. Четырнадцать рукописей попали в Амброзианскую библиотеку в Милане, две исчезли, тринадцать по приказу Наполеона Бонапарта были увезены в 1796 году во Францию — в их числе “Атлантический кодекс”, позднее вернувшийся в Милан. Многие другие рукописи из собрания после злоключений и блужданий по свету нашли убежище в Виндзорской королевской библиотеке, Британском музее, Библиотеке наук и искусств Восточного Кингстона, библиотеке Холкан холл лорда Лестера. Самая объемистая — “Атлантический кодекс” — состоит из 1222 переплетенных вместе страниц.

Значительная часть записок была со временем утрачена. Еще до разделения рукописей некий Помпео Леони безжалостно вырвал сотни страниц, которые, по его мнению, имели научную ценность, другие выбросил. Несмотря на такие неразумные и невежественные растраты до нас дошло 5 тысяч рукописных страниц Леонардо.

Уцелевшие страницы представляют собой бесценное сокровище. Читая их, можно представить стиль работы Леонардо, его повседневные заботы, его мировоззрение и в определенной мере детали его биографии.

В первую очередь бросается в глаза бескрайний горизонт его мысли, разнообразие изысканий, неутолимая жажда все постичь и непреодолимое желание подвергнуть все анализу.

Если перелистать только “Атлантический кодекс”, мы встретим тысячу и одну проблему — они перемешаны без всякой системы, под влиянием минутных потребностей, в соответствии с настроением. На одних и тех же страницах найдем математические вычисления, различные эскизы, перечни, геометрические задачи, хозяйственные счета, уподобление прохождения воздуха через легкие человека морским приливам и отливам, новые представления о зрении, об испарении воды с поверхности Средиземного моря, о природе града, многочисленные чертежи, формулы и многое другое.

Обращаясь к свидетельству этих рукописей, нужно иметь в виду два важных обстоятельства. Во-первых, они были варварским образом изрезаны, частично утрачены и произвольным образом разорваны. Во-вторых, — и это крайне важно — будучи личным дневниками, они не предназначались для публикации. Как известно, Леонардо делал все, чтобы затруднить их прочтение: писал справа налево, поэтому читать написанное можно только в зеркальном отражении.

Если все это так, можно ли предположить, что Леонардо желал ввести в заблуждение самого себя, рассказом о вымышленных событиях? Зачем ему понадобилось писать о небылицах, как нас упрямо пытаются убедить некоторые исследователи?

3.

После необходимых предварительных разъяснений обратимся к страницам “Атлантического кодекса”, которые содержат знаменитые “Армянские письма”. Несколько десятков лет назад Рихтер, первый исследователь этих рукописей, пришел к заключению, что до приезда в Милан Леонардо путешествовал по Востоку, главным образом по Малой Азии, выполняя определенные работы, по-видимому, как инженер на службе египетского султана.

Этот вывод был немедленно и активно оспорен рядом итальянских историков — жизнь Леонардо детально изучена год за годом, и нет ни одного свидетельства о его отъезде из Италии в указанный период. Такие попытки отрицания, основанные на фактах хронологии, нужно считать искусственными и безосновательными. До обнаружения рукописей в доме Мельци никто не имел представления, что Леонардо занимал подобную должность инженера на службе у Чезаре Борджиа. Будучи человеком молчаливым и замкнутым, Леонардо не любил говорить о себе и своей жизни.

На самом деле мы крайне мало знаем о его жизни до тридцатилетнего возраста, когда он переезжал с места на место в поисках того края, той страны, где смог бы осуществить свои многочисленные планы. Достаточно вспомнить его знаменитое письмо в адрес Людовико Сфорца, где он пишет о многочисленных и разнообразных работах, которые мог бы исполнить.

Исследуем по пунктам возражения, которые обычно приводятся против факта путешествия Леонардо на Восток. Начнем с того, что Леонардо не мог отсутствовать в Италии прежде, чем поступить на службу Сфорца в Милане. Документально подтверждено его пребывание во Флоренции в 1472, 1475, 1478 и 1481 годах. В 1483 и 1487 он находился в Милане. Все это совершенно верно, но не позволяет судить о промежутках времени между указанными датами.

Приводят довод, что путешествие на Восток занимало в ту эпоху целые годы. Сегодня мы знаем, что это не так, берегов Малой Азии можно было достичь за один месяц, а в случае необходимости и быстрее.

Когда против фамилии Медичи организовали заговор, Джулиано был убит в кафедральном соборе Флоренции, Лоренцо с трудом сумел спасти свою жизнь. Глава заговорщиков Бернардо ди Бандино Барончилли бежал в Константинополь, и Лоренцо Медичи потребовал от султана его немедленной выдачи своему послу. Султан исполнил это требование, и Бандино доставили во Флоренцию уже через 15 дней. Он был повешен на стене Барджелло, о чем свидетельствует дошедший до нас впечатляющий эскиз Леонардо.

Не стоит забывать и о другом — с тех пор, как Флорентийская республика завладела городом Пиза и выкупила пристань в Ливорно, между Ближним Востоком и Флоренцией наладилось постоянное сообщение. Был основан перворазрядный флот, чьи суда регулярными рейсами доставляли экспортные и импортные товары, перевозили многочисленных пассажиров. Леонардо легко мог воспользоваться этой возможностью, и его отсутствие в течение несколько месяцев могло остаться незамеченным.

По каким причинам он затеял такую авантюру?

Этот важный вопрос нужно детально исследовать. […]

Жизнь во Флоренции во времена Леонардо полна была и радостей, и опасностей. В пору самовластия Медичи зависть, жестокость, интриги, клевета и месть стали обычными явлениями.

Гениальные личности, великие дела, благородные жесты, щедрые траты, и рядом нетерпимый, беспощадный, жестокий фанатизм, мстительность, несправедливые наказания. “Беффа”, то есть клевета, низость были распространенным оружием безнравственных, ограниченных людей против избранных талантов, чтобы сбросить их с пьедестала. […]

Несомненно, во Флоренции хватало тех, кому не давали покоя гений Леонардо и его успехи.

Этот побочный сын, родившийся от незаконной связи, вместо того, чтобы держаться в тени от стыда, наоборот, везде демонстрирует свои таланты и разносторонние способности, душевное благородство и достоинство. Он достиг завидного положения и всегда окружен блестящими личностями. Не обладая большим богатством, он позволяет себе жить на широкую ногу.

По моему мнению, именно гнетущая атмосфера заставила Леонардо покинуть свою страну и добраться до Армении. Этим обстоятельствам не придается должного значения, хотя скрытая, питаемая завистью борьба против Леонардо дошла до такой степени, что в апреле 1475 года по доносу он был привлечен к суду за дурной образ жизни вместе с Бартоломео Паскини, Бачини и Леонардо Торнамбуони, близким родственником жены Лоренцо Медичи. Девятого числа обвиняемые предстали перед судьями Сан Марко, но были в тот же день отпущены на свободу в связи с полученными неопровержимыми свидетельствами в их пользу.

Низкий донос, порожденный ужасающей враждебностью, хоть и не имел никаких юридических последствий, однако стал серьезным потрясением в жизни великого художника, угодившего в когти горести и отчаяния. Он утратил спокойствие мысли и волю к творчеству. Несомненно в этом причина того, что за последний период жизни во Флоренции он создал крайне мало, хотя заказов хватало с избытком, и остальные художники работали не покладая рук. У него пропало желание писать картины — даже портрет Лоренцо, заказанный для украшения часовни Святого Бернара в Палаццо делла Синьория, так и не был выполнен.

Человек гордого нрава, Леонардо не привык жаловаться на тяжелое материальное положение. Он, безусловно, испытывал стесненность в средствах, не имея возможности покрывать свои обычные расходы. Например, он вынужден был обратиться к монахам Сан Донато с просьбой выплатить небольшой аванс на покупку красок для окончания начатой в монастыре работы. Однако и она осталась незавершенной.

Чтобы лучше понять душевное состояние Леонардо в то время, достаточно оценить настроение, с которым он приступил к полотну “Святой Иероним” — после долгих злоключений неоконченная картина оказалась в художественном музее Ватикана. Она неопровержимо свидетельствует о подавленности и отчаянии художника.

В своей неприкрытой старости Святой Иероним больше похож на скелет, обтянутый кожей, чем на живое создание. С глубоко запавшими глазами, искривленными губами, на роковой грани жизни и смерти он приподнимает костистую длань, чтобы прикрыть от холода свою жалкую, израненную грудь. Горящие глаза словно молят о вмешательстве небесных сил, из приоткрытого рта вырывается крик ужаса.

У ног его лежит великолепный лев в царственной позе с изогнутым дугой хвостом. Рычание льва призвано еще больше усилить ужас старика. Густые тени создают гнетущую, тюремную атмосферу.

Эта мощная незаконченная картина объясняет нам все. Святой Иероним несомненно воплощает собой душевное состояние художника во Флоренции — город стал для него невыносимой темницей. Рычащий лев символизирует уязвленную гордость Леонардо.

Леонардо чувствовал себя безнадежно одиноким, несчастным и преисполненным отвращения. Его единственной целью было бежать из города, из удушливой атмосферы, снова обрести свободу. Механически продолжалось повседневное существование. Он встречался со старыми знакомыми, с другими художниками, чьи усмешки и фальшивые лица стали для него невыносимыми. Не мог он больше видеть грубых, высокомерных купцов и торговцев или образованную публику, которая собиралась группами на Пьяцца Синьория разглагольствовать о классическом искусстве и поэме Данте.

У него не было близких людей. Родной отец, который жил с третьей по счету женой, мало интересовался сыном. Мать, неграмотная крестьянка, переселилась в родную деревню и не могла оказать Леонардо моральной поддержки.

Единственным спасением было бегство. Навсегда избавиться от грубых и невежественных флорентийских торговцев и столь же невежественного духовенства.

Конечно, в самой Италии хватало мест для работы. Папа Сикст IV затеял масштабные строительные работы, Боттичелли и Перуджино уже творили для него. Герцог Урбино, маркиз Мантуи, дож Венеции, регент Милана тоже не сидели в праздности, и они поощряли приезд деятелей искусства.

Ходили слухи о тех, кто отправился в дальние края: Египет, Сирию, Русь, Турцию — таких, как, Микелоццо, Аристотель ди Фиораванти, Джентиле Беллини. Самого Микеланджело приглашали в Константинополь строить Галатский мост.

Леонардо должен был предпочесть поездку в какую-нибудь отдаленную страну. Новый мир, новая среда, новые люди, новые впечатления. Чтобы забыться и освежиться душой.

Почему же он выбрал именно Армению — как пишет он сам, “Эрминию”? Ведь Армения уже потеряла независимость, ее киликийская часть попала под власть Египта. Однако в своих записях Леонардо постоянно упоминает Армению и ни разу — Египет.

Иностранные исследователи совершенно упустили из виду, что армян знали во Флоренции гораздо лучше, чем принято считать. Первым делом стоит упомянуть возвышающийся над Флоренцией живописный холм с прекрасной базиликой, где Леонардо любил подолгу просиживать, наблюдая за природой. Базилика называется Сан-Миниато, но это позднейшее, переделанное на итальянский лад название. В средние века она называлась Сан-Миниас — именем армянина, который в 250 году проповедовал христианство в Тоскане и принял мученическую смерть.

С юных лет Леонардо имел привычку посещать эту базилику, рассматривать многочисленные мозаики — особенно над главным алтарем, с изображением самого святого — на ней была надпись золотыми буквами: “ San Minuato Rex Erminiae ”.

Здесь же Леонардо встречал монахов из монастыря, расположенного позади церкви. Согласно свидетельству отца Лугано, они были армянами. Эти длиннобородые монахи с горящими глазами могли рассказать Леонардо о своей, вынужденно покинутой родине, ее несчастьях, ее обычаях и красоте, о той борьбе, которую вел их народ, отстаивая свою веру.

Помимо монахов, армян можно было встретить на каждом шагу — ведь они построили в Италии тридцать четыре церкви и монастыря, дали этой стране одиннадцать святых.

Итальянцы часто сталкивались с армянами во время своих поездок на Восток, особенно в Византию. Всех восточных людей в Италии называли “гречи”, то есть греками, во Флоренции до сих пор существует средневековая улица Виа деи гречи. Здесь прибывшие с Востока ремесленники — греки и особенно киликийские армяне — имели свои “ботеги”, то есть мастерские, где выполняли отделочные и ювелирные работы. Прежде Дуччо они уже создали во Флоренции свою художественную школу.

Леонардо несомненно знал армян.

Он посещал Платоновскую академию, где, по всей вероятности, встречался и беседовал с Григорио Трапизонци — греком по национальности, знатоком всего армянского, выдающимся человеком, который преподавал во Флоренции, автором ценных трудов о Платоне и Аристотеле, участником академических диспутов, защитником философских воззрений Давида Анахта и Татевского монастыря.

В свое время Армения поддерживала оживленные торговые отношения с Венецией, Пизой, Флоренцией, всем еще были памятны злоключения последнего армянского царя.

Позднее, во время визитов египетских и турецких посольств переводчиками у варваров были армяне. Да Винчи мог беседовать с ними, интересуясь сведениями о восточных странах. Один из армянских переводчиков, уроженец Киликии по имени Бардугимеос, проезжал через Флоренцию по пути к Чезаре Борджиа. От него Леонардо мог получить сведения о Киликии. Кто знает, возможно, именно через него Леонардо удалось найти работу у египетского султана. […]

Доктор Рихтер, первым написавший о путешествии Леонардо на основе данных “Атлантического кодекса”, считал, что художник некоторое время находился на службе у египетского султана в качестве инженера.

Эдуард Мак-Корти, Стржиговский, Клементе Фузаро считают это предположение совершенно естественным с учетом разочарования и тяжелого материального положения Леонардо в то время.

Хотелось бы привести еще некоторые обстоятельства, пока не удостоившиеся в должной мере внимания исследователей. По ряду признаков Леонардо, как и многие другие деятели Возрождения, находился под влиянием тайно проповедуемого восточного религиозно-философского учения. Одно время даже высказывалось мнение, что он принял мусульманство. Почти сразу же это мнение было однозначно опровергнуто. Однако мы не погрешим против истины, если скажем: детальное исследование рукописей наводит на мысль, что великий художник действительно был сторонником мистического учения, содержавшего новые пророчества. Такие верования распространились достаточно широко. Науки, называемые “тайными”, были повседневным хлебом. Столь крайний реалист, как Макиавелли, в целом скептически настроенный по отношению к религии, тем не менее, считал, что воздух насыщен духами, причины великих событий — чудотворные духи, пророки, откровения и небесные знамения. Греческий философ Марсилио Фичино — центральная личность в Платоновской академии и ее основатель — писал книги в защиту гаданий, магии, дьяволопоклонства. В одном из писем, адресованном Пико дела Мирандола, Марсилио Фичино просит прощения, что не сможет его навестить, поскольку звезды находятся в неблагоприятном положении.

Агостино Нифон, один из лучших учеников Фичино, в своих произведениях убеждает: “Мы должны говорить, как все, но думать, как немногие”. Записи Леонардо не что иное, как воплощение этого принципа в жизнь.

Обратимся к рукописям. В Атлантическом кодексе, главном предмете нашего интереса, содержатся разные проекты, адресованные в виде писем “Девадару Сирии, наместнику святейшего султана Вавилонского”. Здесь же в письмах Леонардо обещает изложить причины и последствия некого бедствия. Он пишет:

“Находясь в этой части Армении, чтобы с любовью и тщательностью выполнить ваше поручение, с которым я был послан, и приступить к нему в самом подходящем месте, я прибыл в город Калиндру, расположенный возле наших границ, у подножия той части Таврских гор, которая отделена от Евфрата, с видом на Большой Тавр на западе”. По мнению географа Фрекфилда город этот, видимо, находился в местности Калиндра в Киликии, и в средние века назывался Килиндра. Он упоминается и в виндзорской рукописи Леонардо, что свидетельствует о личных воспоминаниях художника. Следом мы встречаем описание храма Венеры. Леонардо пишет:

“На запад от киликийского берега перед вами открывается остров Кипр”.

На обратной стороне листа он вновь утверждает видимость Кипра с восточного берега Киликии. Те, кто бывал на Кипре, знают, что и сегодня в местности Куклис можно видеть развалины храма Венеры. Согласно древним преданиям храм возведен был там, где из морской пены родилась Афродита, богиня Любви и Красоты — об этом упоминается и в гомеровском эпосе. Каждую весну с давних времен множество людей направляется сюда, чтобы восславить любимую богиню.

Дважды посетив это место, я ясно видел киликийские берега, и нет причин сомневаться, что с той стороны Кипр также виден. (По всей видимости, по прошествии времени Костан Зарян путает две точки на побережье, связанные с именем богини. Киликийский берег мог быть виден не с юго-запада острова, из описанного автором Куклиса, а с северо-запада, с полуострова Акамас, с его Купальнями Афродиты — прим. перев.)

Далее да Винчи описывает горы Тавра. Он описывает свои точные наблюдения за солнечными лучами, которые освещают восточный склон за четыре часа до рассвета. Говорит о присущей склону белизне, о его сияющем свете, который выполняет для местных армян роль лунного света в темноте. Леонардо считает причиной этого горную породу белого цвета — известняк.

Исследования доктора Рихтера полностью подтверждают описанное явление.

“Вершина горы, — продолжает Леонардо, — освещена солнцем начиная с последней трети ночи”. Очевидно, он видел гору вместе с Девадаром, поскольку добавляет: “Когда мы с вами наблюдали ее, она казалась нам похожей на комету, и в ночной темноте, казалось, меняла форму, распадаясь то на две, то на три части, удлиняясь или укорачиваясь. Это вызвано облаками на горизонте, которые оказываются между солнцем и горой и преграждают путь некоторым лучам”.

Подобное объяснение типично для образа мышления Леонардо, который всегда тщательно исследовал уникальные явления природы. Нижнюю часть той же самой рукописной страницы называют “Армянскими письмами”. Помещенный здесь эскиз горного пейзажа, видимо служит иллюстрацией. С правой стороны листа — несколько кратких предложений под заголовком “Деление книги”.

Здесь мы встречаем крайне знаменательное обстоятельство. Все свои впечатления от Армении, душевные переживания и даже мучения Леонардо собирался представить в отдельной книге, где страдания армянского народа должны были служить фоном для развернутого изложения некоего религиозно-философского мировоззрения библейского масштаба.

Происходит ряд событий, связанных с фигурой пророка, предсказывающего беды и разрушения. Армяне вначале заключают его в тюрьму, потом освобождают, убедившись, что пророчества исполняются. Здесь он, по-видимому, должен был истолковать, согласно своему мистическому учению, причины страданий армянского народа и дать в развернутых образах описание его трагедии.

Вот этот план:

“Проповедь и утверждение веры.
Внезапное наводнение вплоть до его окончания.
Разрушение города.
Смерть и отчаяние людей.
Преследование пророка, его освобождение и милосердие.
Описание разрушения, причиненного горой.
Нанесенный ущерб.
Разрушительная сила снега.
Обнаружение пророка.
Его пророчество.
Наводнение в нижней части Западной Армении, которое произошло по причине образования расщелины в Таврской горе”.

Следом Леонардо пишет:

“Для устранения последствий наводнения в нижней части Армении, необходимо найти выход для воды между Таврскими горами”.
“Как доказал новый пророк, разрушения произошли именно так, как он предсказывал”.

Далее Леонардо приводит описание гор и Евфрата.

Затем объясняет причины задержки с исполнением работ.

Он опоздал, поскольку “необходимо было тщательно описать и исследовать причины разрушительного события, имевшего такие огромные и удивительные последствия”.

“Нельзя было немедленно приступить к порученной мне работе. Девадару не стоит сердиться из-за задержки, поскольку для осуществления его пожеланий нужно все обдумать и прояснить, а это требует времени”.

“Если профессор Гови называет это романом, — справедливо замечает Мак-Корти, нужно признать, что роман Леонардо лишен интереса к чувствам людей”.

По прежнему обращаясь к Девадару, Леонардо продолжает:

“Я опускаю описание Малой Азии, окружающих ее морей и земель, поскольку знаю, что Вы осведомлены в этом предмете с помощью усердных и тщательных изысканий”.

За этими строками следуют выдержки из тех сведений, которые он получил от местных жителей, главным образом о Каспийском море и горах.

Далее идет описание разнообразных природных явлений. Леонардо говорит об изменении длины теней от Таврской горы, сравнивает их с различными расстояниями: “В середине июня тень простирается до Сарматской границы, путь туда занимает двенадцать дней; в середине декабря тень достигает границ Гиперборейских гор, которые находятся на расстоянии месячного пути на север”.

Эти сведения, несомненно, сообщили ему местные жители, по мнению доктора Рихтера — обитатели каспийского побережья. Вообще, приводимые им сведения ясны и просты, нет сомнения в том, что они получены непосредственно через личный опыт.

Вот другая цитата: “Население долин в предгорьях живет богато, там множество красивейших источников и рек и обильная растительность, особенно в южной части”.

Леонардо пишет о том, как меняется ландшафт на различных высотах горы вплоть до зоны вечных снегов. Ярко и зримо описана сухая, пустынная вершина. “На полпути к вершине воздух становится обжигающим, здесь никогда не дует ветер. Здесь не может долго прожить ни одно живое существо, кроме хищных птиц, которые обитают в высокогорных расщелинах Тавра и опускаются ниже облаков, в поисках добычи в укромных местах. Здесь только скалы — от уровня облаков до самой вершины, и каждая скала сияет ослепительной белизной. Из-за каменистой, опасной дороги никто не в состоянии подняться до вершины”.

Текст описания производит на читателя сильное впечатление. Автор непосредственно делится теми впечатлениями, которые его взволновали. Несомненно, все это было действительно прочувствовано и пережито. […]

Неизвестно кому было предназначено очередное письмо. В любом случае не Девадару, но кому-то другому, с кем автор был тесно и близко связан.

“Посредством своих писем я знакомил вас со здешними происшествиями, и теперь не должен обойти молчанием события последних дней”.

Во второй части письма Леонардо добавляет: “Не раз я выражал радость по поводу вашего благополучия. Думаю вы со своей стороны будете сочувствовать печальному положению, в котором я сейчас нахожусь”.

Здесь он описывает безысходную ситуацию, в которой очутился вместе с местными жителями. Положение отчаянное, полное страха и опасностей: “Никогда с тех пор, как из стихий был создан мир, их могущество и ярость не сеяли такого разрушения — бедствия обрушивались на нас десять часов подряд”.

“Вначале мы подверглись нападению и насилию ураганных ветров потом, будто одного этого было мало, сильнейшие снежные метели заполонили долину, разрушили большую часть города, вдобавок вода затопила его нижнюю часть. Затем внезапно начался ливень, и целый поток низвергающихся вод, смешавшись с песком, грязью и камнями, корнями и ветвями вырванных деревьев увлек их с собой. За этим последовал грандиозный пожар — не только из-за ветров, но и по вине примерно тридцати тысяч разбойников, которые разорили страну и продолжают ее разрушать. Немногие выжившие находятся в таком отчаянном положении, в таком ужасе, настолько ошеломлены, что едва осмеливаются заговорить друг с другом. Бросив все, они держатся друг за друга, укрываются в развалинах церквей, мужчины и женщины, старые и малые — как стадо испуганных коз. И если б не было тех, из числа прежних врагов, кто дал нам немного пищи, мы бы умерли с голоду”.

Это волнующее и одновременно точное описание очевидца армянской резни. Если бы Леонардо не наблюдал собственными глазами эти страшные события, если бы лично, будучи чужестранцем, не пережил эти ужасы, он бы не смог представить себе подобной трагедии.

Письмо заканчивается следующими строками:

“Уверен, что вы, как друг, будете сочувствовать моим бедам, точно так же, как я радуюсь вашим успехам”.

Четкое и ясное описание сопровождается столь же точными реалистическими рисунками: верблюды, при помощи которых жители переправляются через реку, головы трех армян, а также архитектурные зарисовки.

4.

Многие другие факты подтверждают киликийское путешествие Леонардо да Винчи. Описывая увиденный издали Кипр, этот “мир золотой Венеры”, он упоминает о множестве кораблекрушений у опасных островных скал. […]

Другой пример — в то время в Египте царствовал так называемый “вавилонский” султан Каит-бей, видимо нанявший Леонардо на работу в качестве инженера, руководителя строительных и восстановительных работ. В 1477 году султан проехал по всей долине Тигра и Евфрата, инспектируя состояние крепостей. Через сорок лет этим крепостям суждено было попасть в руки турок.

Из письменных источников выясняется: как раз в то время действительно имели место ужасные потоп и землетрясение, которые Леонардо так волнующе описывает.

Еще одно важное обстоятельство. Говоря о красках для живописи, Леонардо упоминает “терра Армена” — темно-желтую или светло-коричневую краску, которая больше никем не употреблялась. Только знаменитый Витрувий, живший в римскую эпоху, в первом веке до нашей эры, в своем труде из десяти книг, посвященном архитектуре, говорит об армянской синей краске, которой красили жилые дома и другие здания.

Надо полагать, что краску цвета армянской земли Леонардо да Винчи сам привез из Армении.

5.

После всех этих очевидных свидетельств возникает вопрос: почему они не принимаются в расчет некоторыми западными и особенно итальянскими историками? Не пытаются ли они, отрицая путешествие Леонардо на Восток и, в частности, в Армению, отрицать воздействие армянской архитектуры на европейскую архитектуру вообще и итальянскую в частности?

“Италии было суждено вторично познакомить Европу с восточноарийским куполом, — говорит известный австрийский историк искусства Стржиговский в своей книге “Происхождение христианской церкви”. — Возрождению было суждено признать существенное преимущество плана простого армянского купола и на длительное время дать ему место в европейской архитектуре”.

Не стоит забывать, что всему начальному периоду итальянского Возрождения были свойственны борьба против старого, стремление освободиться от гнетущей атмосферы схоластики, вернуться к ясным и гармоничным формам, к луне и солнцу.

“Будь проклят тот, кто изобрел злополучную готическую архитектуру, — провозглашает Антонио Филарете в 1450 году. — Только варвары могли ввести этот стиль в Италии”.

Флорентийский кафедральный собор, построенный в готическом стиле, десятки лет оставался без купола — Брунеллески сумел покрыть его лишь тогда, когда обратился к армянским стилю и технике. “Рассматривая собор с запада и изнутри, — говорит Стржиговский, — можно подумать, что его строил армянский зодчий”. Когда позднее тот же Брунеллески построил часовню Паццинери, он опять применил формы, характерные для армянской архитектуры — использовал квадрат как необходимый базис для опоры основания купола. Его план церкви Санта Мария деи Анджели также решен в армянском стиле.

Альберти и Микелоцци, побывавшие на Востоке, еще больше развили это направление, еще чаще использовали опору купола на квадрат.

Тем не менее, знакомясь с эскизами, привезенными Леонардо из Армении, убеждаешься, что он первым окончательно принял и использовал эту форму купольных сооружений, хотя вначале не для церквей, а для других зданий.

Невозможно понять и объяснить эскизы Леонардо, если не признать его путешествия в Армению. Именно под его влиянием Браманте полностью отказался от готического стиля и принял те принципы армянской архитектуры, которые позднее дали новое направление строительству собора Св. Петра.

Факт вступления итальянской архитектуры в период смешения стилей и неопределенности подтверждается хотя бы обстоятельствами постройки миланского Дуомо. Джангальяццо Висконти начал ее в 1385 году. Были приглашены немецкие и французские архитекторы, поскольку в тогдашней Италии не нашлось достаточно авторитетных. Каждый из приглашенных применял по своему вкусу собственные принципы, часто противоречившие сделанному ранее. К моменту смерти Джангальяццо были возведены только стены церкви.

Когда во главе государства встал Людовико, он пригласил для продолжения работ Браманте и да Винчи. Они не смогли ничем помочь, оказалось невозможным завершить строительство сооружения, при начале которого были смешаны разные стили и принципы.

Однако встреча и сотрудничество Браманте с Леонардо, привезшим с Востока чертежи армянских церквей, оказалась судьбоносной, словно предначертанной свыше. Вскоре Браманте в полной мере использовал принципы армянской архитектуры, например, при строительстве церкви Сан-Сатиро. Он использовал восточный стиль — полукруглые апсиды и ризницы, семиугольные своды и сферические купола. Как точно замечает Стржиговский, не имея достаточно места для абсид, Браманте, верный избранному стилю, для создания эффекта глубины покрывает стену за алтарем нарисованными апсидами. Позднее, в церкви Санта Мария дела Грациа он добавил еще одну апсиду и одну арку, что позднее использовал в своих римских сооружениях.

Главная архитектурная идея Леонардо заключалсь в использовании восьмигранника, который он объединил с армянским покоящимся на апсидах квадратом с внутренними опорами.

Поселившись во Франции, он при строительстве дворца Шамбор вдохновлялся формами армянской архитектуры. Центром этого строения является, как известно, увенчанный куполом крестообразный зал — его план вдохновил Браманте в период строительства собора Св. Петра.

В свете приведенных фактов мы можем заключить – да, Леонардо да Винчи действительно побывал в Армении.