К 90-летнему юбилею Хажака ДРАМПЯНА

Конечно, для того чтобы стать человеком чести, нужно родиться в соответствующей семье. Семье, где помнят великих предков и уважают родню, преданную своему народу. К примеру, архиепископа Армянской Апостольской Церкви в Тегеране Рубена Дрампяна, отечески заботившегося о каждой армянской семье ареала. Или основателя Национальной картинной галереи Рубена Григорьевича Дрампяна, оставившего по настоянию Александра Мясникяна работу в Русском музее Петрограда и переехавшего в нищий, наполненный беженцами Ереван, чтобы способствовать превращению его в культурную столицу армянства. Или деда по материнской линии, священника тер Ованеса, принесшего в дар Ереванскому государственному университету два воза старинных книг своей личной библиотеки. Вот так просто: два полных воза книг – в подарок нарождавшемуся студенчеству Армении. С них и началась библиотека ЕГУ. А еще среди предков были герои, землепашцы, коммерсанты, интеллектуалы. Словом, это был один из обычных благородных армянских родов, но ценная его необычность – хорошая память потомков на подвиги предков.

Однако удача с рождением в хорошем роду – лишь одно из условий для долгой и плодотворной жизни на благо родины. На самом деле источником продуктивной жизни является энергия, скапливающаяся от постоянного самоограничения, свойственного людям чести. Самоограничения в повадках и желаниях, слабостях и пристрастиях. Самоограничение в стиле жизни семьи, которое суть является ограничением потребностей жены и детей. Это самоограничение – сила великая, неисследованная за пределами точных наук и созидательная. Потому что оно всегда лежит в основе создания крепких коллективов. А их на счету этого удивительного человека много.

Хажак Андраникович Дрампян родился в декабре 1922 года в семье армавирского крестьянина – трудолюбивого, честного и заботящегося о семье, родне, своей земле и домашней живности. Какими и должны быть крестьяне по определению Господа бога. Мать – дочь сельского священника помнила волнующие беседы с великим Комитасом, приезжавшим в их село для записи старинных баязетских песен и гостившем именно в их семье. Конечно, светлоглазый первенец четы Дрампянов был назван Хажаком и целых одиннадцать хорошо запомнившихся лет провел на сельской воле, запечатлев в памяти все: и очарование родной природы, и купание буйволов в ближней речке, и чарующие, мастерски прерванные на самом интересном месте народные сказки, что зимними вечерами неизменно излагались сельскими мастерами разговорного жанра не где-нибудь, а в чистом и теплом коровнике Дрампянов.

Переезд в город сулил хорошее образование, и юноша отучился сперва в ереванской средней школе им. Мравяна, а затем – в Государственном электротехническом техникуме. В дальнейшем, коротая ночи над учебниками после работы на заводе, он получил и высшее образование экономиста. А пока, в начале Великой Отечественной войны, с учетом диплома электротехникума Хажак Дрампян был направлен на переподготовку в авиашколу. По окончании учебы в звании старшего сержанта и в статусе бортмеханика был послан на Северокавказский фронт. Эшелон бомбили дважды, были колоссальные потери, и даже в тяжелых военных условиях командование справилось у солдат, согласны ли они пересечь дорогу в полтыщи километров пешим строем. Вооруженные лишь противогазами и саперными лопатками, новобранцы радостно согласились спрыгнуть из ловушки на колесах и обрекли себя на долгие марш-броски по сорок километров. Вот где понадобился юному Хажаку опыт сельской жизни!

Сокрушительные первые годы войны были богаты героизмом, но бедны техникой: ну не было еще достаточного числа танков и самолетов. И бортмеханик Дрампян стал пехотинцем, а получив тяжелое осколочное ранение в битве за Моздок в декабре 1942-го, как раз в день своего двадцатилетия, чуть было не стал трупом. Приехавший ночью обоз собрал тела погибших, и одно из них застонало по дороге: “майрик джан!” Стоял страшный мороз, возница-армянин укутал ветошью заледеневшего в собственной крови паренька и отвез в госпиталь, а остальных – куда было суждено. Пролежав с незаживающей раной и обмороженными ногами в прифронтовом госпитале, затем – в оборудованной под лазарет армянской школе бакинского района Арменикент и далее – в ереванском госпитале в районе Тохмаха около года, Дрампян был демобилизован в конце 1943-го как негодный к воинской службе. Но к гражданской-то был годен – да еще как!

Вот краткая схема неуклонного профессионального и карьерного роста Хажака Дрампяна за почти полвека:

мастер – завэлектроцехом – главный энергетик Ереванского шинного завода (всего 8 лет);

завотделом промышленности и транспорта Ленинского райкома Еревана – инструктор аналогичного отдела в ЦК КП Армении (всего 9 лет);

первый секретарь Иджеванского райкома Компартии – управделами ЦК Компартии (всего 7 лет);

замминистра транспорта (4 года);

начальник Управления газификации при правительстве Армении (8 лет);

министр транспорта Армении (11 лет).

И каждое новое назначение ознаменовывалось освоением новых моделей военного и гражданского назначения на Ереванском шинном заводе; закладкой обширных плодовых садов на основе научно-обоснованной культивации земли, расширением посевных площадей, строительством Коврового комбината, завода бентонита и новых жилых кварталов в Иджеване; прокладкой линий газопроводов и обеспечением всех промышленных предприятий Армении природным газом и охватом им населения республики, созданием стратегических газохранилищ.

Мне совестно перечислять все достижения Дрампяна-руководителя через запятую, как того требует жанр юбилейной статьи. Совестно, так как представляю, каких усилий и недосыпов, нервотрепки и тонкой дипломатии стоили эти свершения.

Возьмем, к примеру, Министерство транспорта, где молодой заместитель министра успел насмотреться страшных аварий, трагические картины которых всплывали по ночам и долго мучили. Когда спустя годы, осенью 1977-го, Первый секретарь ЦК КП Армении Карен Демирчян предложил Дрампяну пост министра транспорта, тот отказался от высокой должности и по этой причине. Он вообще не любил новые назначения: отказал самому Григорию Арутюнову, когда руководитель республики предлагал оставить родной завод и уйти на партийную работу. И лишь спустя год был назначен чуть ли не силком. Долго отказывался от назначения первым секретарем Иджеванского райкома партии. Потому что срастался со своей работой, ее спецификой и людьми, планами развития и проблемами, которые предстояло решать. Вы можете себе представить такое здесь же, в Армении, сегодня?

Но вернемся в Министерство транспорта. Весной 1978-го было принято решение ЦК о назначении Дрампяна министром, и ему было уже не отвертеться. Возможно, читатели в летах помнят тот период, когда в промышленных районах на транспортных остановках скапливались сотни людей, которые висли на подножках подъезжающих переполненных вагонов. Бывало, что ночевали на заводах из-за перебоев с транспортом. Из-за отсутствия автодеталей и ремонтных площадей простаивали самосвалы и грузовики, нарушались графики строительства и связь городов с деревнями. Транспортная проблема становилась камнем преткновения в развитии промышленности республики, и сюда-то и был “переброшен” Хажак Дрампян из своей, уже достаточно благополучной газовой отрасли.

Всего за несколько первых лет работы он в четыре раза увеличил число автобусов, завезя из Украины ПАЗы, а из Венгрии – новенькие апельсиновые “икарусы”, и даже с прицепами. Вышли в рейс экспресс-автобусы во все райцентры республики. Было налажено автобусное сообщение во все стороны Советского Союза, где имелось армянское население. На месте пустырей в Армении было отстроено 40 автотранспортных парков с забором и проходной, оборудованных ремонтными цехами, душевыми и столовыми, поликлиниками для водителей и ремонтников. В огромном количестве были завезены КрАЗы и КамАЗы, налажено производство запчастей для грузовых машин, а в Ленинакане построен завод по капитальному ремонту “икарусов”. Для подготовки квалифицированных кадров в Давидашене был открыт учебный комбинат, а всего в отрасли стали трудиться 36000 человек.

Ах как хочется рассказать о свершениях Хажака Андраниковича и на посту управделами ЦК! Но ограничусь лишь упоминанием завершения им комплекса зданий ЦК КП Армении по проекту и с участием архитектора Марка Григоряна. Здания, где уютно разместились сегодня наши разнообразные депутаты.

Социально ориентированная страна имела социально ориентированных руководителей еще со времен Александра Мясникяна и Агаси Ханджяна. Они зорко вглядывались в молодежь, подобную Хажаку Дрампяну, взращивали наиболее достойных в новых руководителей, способных служить своему народу. И те служили. И всегда это была забота о людях коллектива, условиях их работы и здоровья, повышении эффективности отрасли как таковой. Отрасли – транспортной ли, газовой ли, – назначением которой было служение народу, а не кучке алчных нуворишей. Даже оставшись не у дел в наступившую эпоху презумпции чуждых нашему народу неолиберальных ценностей, Дрампян уселся за свой пустовавший из-за вечных разъездов по строящимся объектам письменный стол и написал две очень важные для истории армянского народного хозяйства и полезные для претендентов на хозяйствование книги: “Счастье созидания” (“Арарман беркранк”, Ереван, 2007 г., 320 стр.) и “Размышления о прошлом и будущем” (“Мторумнер анцйяли ев апагаи масин”, Ереван, издательство ВМВ Принт, 2010, 500 стр.).

Вот жил себе и жил нормальный парень – Лемюниель Гулливер. Да, честный и умный мореплаватель, хорошего телосложения. Но не такого, чтобы побеждать на конкурсах, которых тогда еще не было. Однако случилось кораблекрушение – и Гулливер очутился в стране, где все придворные с премьер-министром и королем оказались с его мизинчик. И обычный честный малый в сравнении с ними оказался великаном. Когда после просмотра в интернете новостей моей страны я читаю книги Дрампяна, он представляется таким вот Гулливером – гигантом, в чьих пустых карманах разместилось бы правительство моей страны и пары соседних, правда, с вывернутыми карманами. Иначе не влезут. Почему, спрашиваю я себя, продолжительная работа на одном посту являлась во времена Дрампяна показателем высокой эффективности министра или другого ответственного работника в деле служения народу? И почему они назывались именно ответственными? Так почему же сегодня долговременное пребывание невежд и разгильдяев на поверхности общества – всего лишь признак стационарности властвующих партий? Быть может, дело в слове?

Есть в армянской десятичной системе слово “бюр”, обозначающее десять тысяч. Назначенных в античном Риме и Византии администраторов из числа наиболее грамотных и обладающих организаторскими способностями людей называли “бюр/а/крац”, что означало “носитель десяти тысяч (достоинств)”, то есть заведомо – грамотей и лидер. И подбор кадров неизменно осуществлялся исходя именно из незаурядных способностей претендентов: слово-то было живое, говорящее, обязывающее, как должностная инструкция! Но стоило вытравить из административного термина его первоначальный, армянский смысл, представить его как помесь современного французского (bureau, состав лиц, руководящих обществом) с древним греческим (kratos, власть), что, согласитесь, смешно, – и посмотрите, что стало с человечеством, в какую глобальную проблему превратились повсеместно бюрократические аппараты, чьих служащих уж никак не причислишь к эрудитам и командирам! И пошло обюрокрачивание всего: звеньев управления наукой и культурой, школы и вуза, исторических партий и камуфляжных сообществ, “зеленых” и “голубых”.

Хажак Дрампян был руководителем в исконном, античном смысле. И он остается им по складу ума, по глубоко народному представлению о том, что есть добро для нации, а что – зло. И что в понятии “власть”- от Бога, а что – от лукавого. Он знает это по опыту своему – и опыту предков, по памяти собственной – и памяти исторической. И делится этими знаниями без нравоучений и брюзжания. Делится, потому что знает: этот опыт жизненно важен для тех, кто не имел счастья работать под началом подобных ему талантливых организаторов, честных и ответственных людей. А он имел. И с благоговением вспоминает примеры лучших управленцев: Григория Арутюняна, Сурена Товмасяна, Якова Заробяна, Антона Кочиняна, Карена Демирчяна – всех, с кем посчастливилось работать, а значит, и учиться. И удивляется, что секретарша нашего симпатичного молодого мэра Еревана отказывает ему в разговоре с градоначальником. А ведь в результате теряет не Дрампян и даже не очень – Тарон Маргарян, но без прозорливых советов одного из последних патриархов грамотного управления теряют жители города! Наставничество было древней и мудрой традицией, но этот институт за прошедшие два десятка лет успешно угроблен повсеместно. Между тем опыт Дрампяна – национальная ценность, которая подлежит не простой архивации, а распространению как руководство к действию.

Высокое представление о Чести как о базисе ответственного человека и глубина Самоограничения как его градиент – та дефицитная кривая, которую на заре независимости мы обменяли на дефицит вещей-однодневок, этой пустопорожней неолиберальной ценности. Но этими редкими достоинствами обладает Хажак Андраникович Дрампян как феномен национальной культуры управления. Мы желаем ему новых юбилейных дат, новых книг, новых последователей и прежней энергии. Энергии Чести.

Лия АВЕТИСЯН